Хочу, чтобы Ску приехал, Алекс появился в сети, шоколадку и обнимашек. Я совсем разболелся потому что.
Посему здесь будет кавайный драббл. Про крылышки. Опять.
Господи, какую ахинею я несу в этом посте.восчитнутьПочему местом постоянных встреч стал рай одного именитого в свой век римского сибарита, ни Кастиэль, ни Бальтазар не знали. Может быть, виной тому сочетание яркого солнца, приятной мягкой травы и напоминающих о юности римских построек. А может что-то еще, ведь они решили просто не предавать этому значения. А какой смысл в оценке и анализе, если именно здесь, ушибленный и сухой (по меркам Бальтазара) Кастиэль расслаблялся, был готов разговаривать или же просто праздно валяться на траве. А подобное стоило многого.
Но сейчас Кастиэль хмурился, зажатый, скованный и погруженный в свои мысли. Это настораживало.
- Я болен.
От такого заявления безмятежно лежавший на травке и поедавший виноград Бальтазар приподнялся и ошарашено воззрился на брата. Он что, шутит? Видимо, нет. Это же Кастиэль.
- Говорил же, что общение с мартышками опасно, - отмахнулся тот дурашливо и посерьезнел. Кастиэль был напряжен больше обычного, а от слов Бальтазара, кажется, сжался и поник. Не к добру это. - Ангелы не болеют.
- Но они трепещут! – Кастиэль придвинулся и понизил голос, будто говорил о чем-то совершенно постыдном и недостойном.- Стоит мне подойти к Дину, подумать о нем или увидеть, и крылья трепещут, будто… Я сказал что-то смешное?
Бальтазар плюхнулся обратно на травку и засмеялся, не обращая внимания на смешанное с легкой обидой праведное негодование уставившегося на него братца.
«Влюбленного братца» - поправил он себя прежде, чем рассмеяться снова.