[luiren]

Это вторая часть драбблов, предыдущие не влезают.
Вторая часть и обновляющееся продолжение здесь

Шестнадцать
ficbook.net/readfic/2800127

Автор: luiren
Фэндом: Dragon Age
Персонажи: Каллен/ж!Травелиан
Рейтинг: NC-17
Жанры: Гет, Джен, Романтика, Юмор, Психология


Отсутствующий поцелуй
- Я никогда тебя не любил.
Слова успевают слететь с языка до того, как он осознает, что сказал. После чего мгновенно себя одергивает. Нет смысла скрывать то, что он чувствует (а точнее не чувствует), когда отношения сошли на нет давным-давно. Эвелин только безразлично пожимает плечами, разворачивается на каблуках и молча покидает его кабинет. Быть может, навсегда. Каллен знал, что на днях миледи Инквизитор отбывает в Орлей на встречу с новым Императором Гаспаром. И практически с ужасом осознает, что картина грандиозной свадьбы орлесианского правителя и теперь уже бывшей любовницы не вызывает в душе никаких эмоций.
Пустота.
Несмотря на то, что всю свою жизнь Каллен жил по уставу, не нарушал правил без особой необходимости и не позволял себе субъективного мнения относительно работы, его душа всегда была наполнена переживаниями. Это могла быть вера, это могла быть злость или сомнения в правильности собственных поступков. Он мог влюбляться в недоступных его желаниям подопечных, мог горевать по утраченному, и потому пустота пугала его так сильно, что хотелось броситься в бой на орду порождений тьмы в одной рубахе, лишь бы почувствовать хоть что-нибудь. В последний раз он чувствовал что-то подобное в Киркволле. Смотрел на ужасающую статую красного лириума, бывшую некогда его командором, смотрел на горы убитых подопечных, сослуживцев, мирных граждан и понимал, что не чувствует ничего. Абсолютная пустота. И потому, когда по прошествии нескольких недель в городе появились Искатели, он только безразлично плечами пожал на вопрос о том, почему принимавшие участие в бойне наследница Амеллов и капитан городской стражи скрылись в неизвестном направлении. Ему было все равно. И только позднее его жизнь наполнилась новым смыслом, а до того он каждый день начинал с поиска причины вставать и не пригнуть при этом в море во всей броне.
Чувства отказали.
И не было ничего, ни любимой некогда женщины, ни чувства долга, ни цели. Война окончена, собирай вещи и делай что тебе вздумается, мир спасен! Можно было вернуться и возделывать пшеницу как много поколений предков до него. Можно было оставаться, а можно было... Нельзя. Сделать выбор без цели, без эмоциональной подпитки, без амбиций и стремлений нельзя.
- Почти как усмиренный, да? - говорил кто-то из проходивших мимо магов, тех, что поселились в Скайхолде и не думали его покидать. Конечно, поменять Круг с храмовниками на такую же башню с теми же самыми храмовниками - это большое достижение, революция и справедливость.
Каллен покачал головой и... подскочил в собственной постели, обнаженный, с подрагивающими то ли от холода, то ли от не сошедшего ощущения сна руками. Заворочавшаяся рядом Эвелин приоткрыла один глаз и привычно сжала его руку в своей.
- Кошмары? - хрипло и сонно спросила, потягиваясь. - Опять ты подсел на красный лириум и штурмуешь Скайхолд во главе армии?
- Если бы.
- Ожившая Мередит призывает тебя в ответу на глазах толпы усмиренных магов?
- Хуже.
Если бы это был первый раз, когда Каллена одолевали плохие сны, Эвелин бы испугалась. Или по крайней мере растерялась. А сейчас она знала, что отчего-то Каллену всегда становилось легче, если он говорил вслух о том, что видел. Будто бы если повторить, то можно убедиться в невозможности еще минуту назад казавшихся ужасов.
- Война кончилась, мы победили, все хорошо. Все счастливы, - Каллен провел рукой по бедру Эвелин и прижал ее ближе.
- Вот так кошмар.
- Только я получил все и тем самым потерял все.
- Слишком путанные речи ранним утром, Каллен.
- Просто я ничего не чувствовал. Вообще. В смысле тот я-во-сне не чувствовал, а я-настоящий хотел кричать от осознания пресыщенности, стабильности и безразличия. Ты собралась замуж за Гаспара, а мне было все равно.
- Ужасно. Правда, мне Селина всегда больше нравилась. Красивая такая.
Эвелин хмыкнула. Ей ничего не оставалось, кроме как отпускать глупые шутки и демонстрировать собственную уверенность в их прошлом, настоящем и будущем. Иначе все это и правда может закончиться не самым лучшим образом. Она почувствовала, как Каллен уткнулся в ее макушку и расслабился, а значит можно было попытаться заснуть снова. И надеяться, что демоны Тени не доберутся до самых глубин его подсознания. Лучше уж кровавые ужасы.
- Нужно будет купить новую кровать. Эта узкая.
Каллен довольно хмыкнул, Эвелин облегченно выдохнула.
До следующего раза.

Вне счета. АУ, альтернативная концовка.

Возвращение было не слишком эпичным и не слишком тихим. Идеальным. Эвелин никогда не представляла себе, как именно она будет возвращаться с последнего боя. Еле живой, порванной в клочья, мертвой или со знаменем в руках? Нельзя об этом думать, нельзя заранее праздновать победу. Все эти предрассудки были бы в пору деревенской клуше, но в битве с дважды погибшим и воскресшем магистром Эвелин не могла отказывать себе в следовании некоторым приметам. А оказавшись в руках любимого мужчины, среди ликующей толпы сторонников, веривших в нее до самого конца, она и вовсе позабыла о том, что еще несколько суток назад молилась что есть силы о том... Неважно уже о чем.
- Давай сбежим? - Эвелин вздрогнула, когда большая теплая знакомая рука легка ей на талию, а ухо обдало горячим дыханием. И впервые за последние годы она хихикнула как девчонка, было тому виной виски, которое ей подливали все гости и подчиненные, или же обретенная свобода. Но выпутаться их когтей вцепившихся в нее орлесианцев было проще некуда, когда по животу настойчиво скользит, ладонь, а захмелевший отдохнувший Каллен в кои-то веке улыбается и не собирается никуда уходить. И за спиной стоит, будто всем своим видом демонстрирует то, что Вестница Андрасте отправится сегодня спать не одна. Новая черта, неизведанная, но Эвелин была в восторге.
А оттого, что ее подхватили под бедра и стали целовать, стоило только закрыться двери в большой зал, она была в восторге не меньшем.
- Подожди немного, нас же услышат, - она тихо посмеивалась, но послушно обхватила ногами его бедра и только пальцами светлые кудри перебирала, когда он покрывал жадными поцелуями шею. - Давай хотя бы до спальни дойдем.
- Позже. Слишком сильно боялся тебя потерять, - рыкнул Каллен и непривычно, возбуждающе жестким поцелуем впился в ее губы.
Эвелин не нашла в себе сил сопротивляться.
А что именно разбудило ее перед самым рассветом, она не понимала, да и задумываться не стала. Хмель еще не выветрился из головы, а быть может это была эйфория победы. Не имело значения. Эвелин неловко вывернулась из хватки обнимавшего ее во сне мужчины, встала, потянулась и накинула все-таки длинную ночную рубашку, до которой вчера ей совсем не было дела. И чуть было не вскрикнула.
- Солас! Я уже подумала, что ты не вернешься!
Эвелин бегом преодолела расстояние от крови до балкона, шлепая босыми ногами, но преисполненная таким счастьем, что готова была даже обнять угрюмого эльфа, почему-то ставшего ей другом.
- Я никуда не уходил. Просто мне сложно находиться здесь.
Он сидел на каменных перилах балкона и внимательно наблюдал за подлетевшей к нему женщиной. Что-то в его облике было новым, непривычным, остро ощущалось то, что раньше было скрыто под слоями плотной кожуры. Будто бы сейчас Эвелин могла смотреть на старого друга без призмы, без искажающего реальность стекла и преград.
- В Скайхолде тебе рады. И мне очень жаль, что так получилось со сферой. О, стоит говорить потише, а то Каллен проснется.
Она обернулась, а ее мужчина лежал в той же позе, в которой она его оставила.
- Не проснется, пока я здесь. Это Тень, а ты мертва, - Солас смотрел вдаль, на раскинувшиеся просторы, на снега и горные пики, озаренные надвигающемся светом нового дня.
- Но как же...
- Чтобы убить Корифея, нужно было разрушить сферу. И сила, способная разрушить сферу, выжгла тебя изнутри. Этот мир... - он неопределенно повел рукой и посмотрел на Эвелин долгим взглядом - этот мир создало твое подсознание, идеальный. Будто ничего не случилось. Будто ты продолжаешь делать то, что хочешь. Удивительно, обычно люди любят застревать в фантазиях о богатстве и безделье.
- Я понятия не имею, зачем ты это несешь, Солас.
- Ты знаешь, что ты мертва.
Солас встал, и только тогда Эвелин поняла, какие разительные изменения приобрел старый друг: длинные заплетенные в дреды волосы, странная одежда, а взгляд будто и вовсе принадлежит кому-то другому. Кому-то опасному, слишком опасному, что хотелось немедленно скрыться. И как она не заметила раньше?
- Сменил прическу? - она всегда пыталась шутить. Оперлась о перила балкона и сложила руки на груди. Так, будто бы незаметно, что пальцы отчаянно дрожат. Да и не дрожат они вовсе, что за чушь. - Солас... А Каллен...
- Это все, что тебя волнует, да? - он совсем невесело усмехнулся. - Безутешен. Как и все. Но ты дала им надежду на новый мир. И не сажу, что тот мир лучше того, в котором ты сейчас. Здесь ты будешь счастлива. Насколько это вообще возможно.
Он замолчал. И хотел было уйти, если бы не девичья рука, впившаяся в его запястье мертвой хваткой.
- Зачем ты мне это говоришь? Зачем ты пришел? - Эвелин была уверена, что со злостью высказала все в лицо старому другу, но совсем не заметила, как он оказался с другой стороны от нее, будто бы все время там находился, и за руку его никто не успел схватить.
- Ты все забудешь, когда взойдет солнце. Я должен был сказать. Это в какой-то степени моя вина, - Солас повел плечами, будто хотел было сказать что-то еще, но промолчал. - Можешь оплакать их боль и свою потерю. Я... Мне нужно идти. Я слишком давно не был здесь.
- Я надеюсь, что ты еще навестишь меня, старый друг.
- Непременно.
Эвелин не видела, скорее почувствовала, что Солас растворился в предрассветной дымке, и время снова начало свой шаг.
И без сил осела на каменные плиты балкона, закрыв лицо подрагивающими ладонями.
Примечание к части

автор заранее извиняется, если кого-то задел этот кусок. Просто он долго думал, куда его выкладывать и стоило ли, но мысли о том, что мир, в котором оказалась Инквизитор после победы - просто иллюзия и ее личный рай, меня не отпускала.

Предрассветный поцелуй

- И вот знаешь что самое ужасное? Прихожу я, значит, в эту Морозную котло... катло... хрень, где аввары обосновались, и этот странный профессор пристает к моей милой Хардинг... - Эвелин печально поводила зонтиком из кружева с перьями, коими украшали бокалы на званых орлесианских вечерах по новой моде, в щербатой и века два как немытой кружке с гномьим виски. Не то, чтобы это было привычном сочетанием в Скайхолде, но леди хотела оставаться леди даже в тот момент, когда громогласно потребовала самого крепкого пойла, едва смысла с себя дорожную пыль. И зонтик, обязательно зонтик.
- Кто-то пристает к милой Хардинг? - Бык икнул, но с тем же видом явной заинтересованности смотрел на Эвелин.
- Да, называет ее "моя леди" как Блекволл. Который говорит "моя леди", а сам смотрит так, будто десять государей занять хочет и по глазам видно - не отдаст никогда, - Эвелин вздохнула и печально посмотрел на Быка. А потом отхлебнула пойла, придерживая пальцем зонтик, чтобы не заехать в свой благородный глаз. - Так прихожу я, и они мне "здравия желаю, Инквизитор", да еще так ехидненько, будто бы свечку держали. В лосинах бы заставила бегать вокруг казармы, где страж Логейн спит, да гимн Орлея распевать, так они же все так делают. Непорядок это.
- Солдат жалко, - согласно икнул Бык и положил огромную руку на плечо Эвелин, от чего она быть может быть и просела под весом, если бы не привыкла к таким проявлениям любви и понимания от старого друга. И бояться стоило не того, что он по доброте душевной твоей задницей проломит твой же стул, просто хлопнув по плечу. Страшным было то, что за этим последует долгий сеанс мозгодробительного психоанализа, или как там называется эта штука в обучении Бен-Хазрат, когда потом хочется собственные мозги вытащить палочкой, взболтать и выпить в третью рома и двумя третями ананасового сока. Эвелин печально подперла рукой щеку и не менее печально уставилась в единственный глаз старого и доброго друга.
- Если ты собираешься читать мне лекцию, ты можешь начинать.
- Да не лектор я, женщина, - Бык хмыкнул и хлопком по пробегавшей мимо попке милой официантки вежливо попросил еще порцию выпивки. - Да заметить, что у тебя с командором что-то не очень ладится, довольно легко.
- Расскажи мне об этом, о, гуру проницательности и жесткого секса!
- Ты нарываешься.
- Не правда. У меня плохое настроение, когда весь замок пытается заглянуть ко мне в постель.
- А стоило бы насторожиться. Командор гоняет солдат так, будто бы они железные и рычит больше обычного. А сколько он распотрошил учебных манекенов, пока ты решила съездить в Киркволл, а потом - искать останки почившего Инквизитора, так вообще ни счесть. Интендант страдает, я знаю, у меня же под дверью и рыдает. Говорит, работать с ним никто не хочет, солома кончилась.
- Преувеличивает и ленится, лишу зарплаты.
- Еще бы. Но когда мужчина пытается выражать все через убийство манекенов, то...
- Только ли мужчина?
- С искательницей "я-убью-тебя-соломенный-мужик" Кассандрой я что-нибудь придумаю, речь не об этом.
- Я берегу честь до брака, может быть, - Эвелин одним глотком осушила кружку и посмотрела на старого друга долгим, очень долгим взглядом. А потом рассмеялась. - Создатель, с тех пор как мы познакомились, я всегда боялась напиться до того, что буду обсуждать с тобой свою честь. Правда, я опасалась, что мне после этого придется искать свое исподнее под твоей кроватью.
Бык только усмехнулся в ответ.
Эвелин не очень любила лето. Жара заставляла его опасаться солнечных мест и стараться выискивать тень, тренировки выматывали гораздо больше, да и с началом лета к ее дню рождения начинали готовиться всем поместьем. Точнее, к приему, на котором малютка знала бы от силы собственных родителей, а множество пугающих людей заставляли бы ее говорить, читать стихи и улыбаться. А так хотелось сломать им руку, как вредному сыну плотника из деревушки близ поместья, и убежать в страхе. Но вот то, что летом начинало светать так рано, Эвелин нравилось. Она не была большой поклонницей яркого дневного света, но она обожала сидеть допоздна с книгой в мягком кресле и ждать того момента, когда можно было бы задуть свечу и просто наслаждаться рассветом. В ее комнате был отличный вид на горы, и потому на балконе с чашкой ароматного чая и иногда в компании теплого мужчины она любила смотреть, как гаснет последняя звезда, а снежные пики озаряются рассветным сиянием.
Кстати, о теплых мужчинах. Эвелин довольно прищурилась, прижавшись плечом к стене в собственных апартаментах. Каллена она обнаружила сидящим за ее же столом в окружении кипы бумаг, каких-то карт, книг и расчетов, а скомканные листы валялись по полу. Стоявший на столе подсвечник был полностью залит воском, который капал как на бумаги, так и на дорогое дерево стола и пол. Каллен, видимо, просто доставал новую свечу, когда ему не хватало света, и не думал обращать внимания на такие мелочи, как воск.
- Скажи честно, ты перебрался в мою комнату, потому что твои бумажки вытеснили тебя из кабинета? - Эвелин подошла к нему медленно и обняла со спины, уткнувшись губами в висок. Было так хорошо - Ты не пришел праздновать.
- Да, документы объявили мой кабинет Рапортной Вольной Маркой и отделились от государства. Кстати, документы из Орлея пытаются напасть на рапорты из Ферелдена, - Каллен положил перо и откинулся на спинку кресла, неловко потягиваясь. Про себя Эвелин отметила, что он, видимо, опять с утра до ночи сидел в этом кресле, работал. И ел только потому, что она распорядилась приносить командору завтрак, обед и ужин туда, где бы он ни был. Слуги были исполнительными, а Каллен совершенно не обращал внимания, поглощая все, что перед ним поставят в пылу трудовой деятельности. Эвелин всегда веселило, как удивлялся он, когда под вечер он находил пустую тарелку из-под завтрака, которую сам же и завалил бумагами. Это было слишком мило, и потому Эвелин хихикнула себе под нос, усаживаясь на его колени.
- Бык сказал, что ты гоняешь солдат и убиваешь манекены, - Эвелин мягко провела пальцами по его небритой щеке, губам и спустилась на шею, очерчивая ключицы. Ей нравилось, что в ее комнате командор мог позволить себе ходить только в рубашке, а не в полных доспехах.
- Я тренирую солдат и тренируюсь сам. Это моя работа, Инквизитор, - Каллен явно смеялся над ней, и Эвелин мстительно накрутила на палец короткую курчавую прядку и несильно потянула.
- Бык сказал, что ты гоняешь солдат и убиваешь манекены потому, что я с тобой не сплю.
- Оу...
Повисла неловкая пауза, которой Эвелин совсем не замечала, очень увлеченно, кажется, изучая ухо своего мужчины. А вот Каллен смущенно откашлялся и привычным движением потер шею, другой рукой пытаясь чуть отодвинуть от себя женщину, пытавшуюся вышеупомянутое ухо укусить.
- Я же сказал, что все в порядке. Я же все понимаю, и... - слишком неожиданным и страстным поцелуем Каллен был прерван. Эвелин оседлала его бедра и зарылась пальцами в короткие светлые кудри, и совсем не была против того, чтобы на ее зад легли ладони.
- Не умею намекать, - она честно пыталась говорить что-то между поцелуями чарующим тоном, коему ее пыталась научить матушка для флирта со знатными господами, но получалось с трудом. Больше хотелось стонать. И ругаться. Громко радостно ругаться.
- Подожди. Сколько ты выпила? - Каллен нахмурился. Было заметно, что ему самому было сложно отрываться от сладких-сладких губ, но не спросить он не мог.
- А, благородство. Если ты не забудешь о нем, то я еще лет десять буду сбегать в Бурую трясину от того, чтобы с тобой делить постель. И я выпила достаточно, чтобы преодолеть страх и недостаточно, чтобы под тобой отключиться.
Судя по страстному поцелую, Каллена этот ответ более чем устроил.

Благородство было именно той чертой, что так любила в своем мужчине Эвелин и ненавидела одновременно. Когда они впервые познакомились, Каллен показался ей сосредоточием всей чести, совести и порядочности размером с Ферелден, и не сказать, чтобы Эвелин была от этого в восторге. Слишком уж много она повидала вот таких вот красивых и идеальных мальчишек, выросших в не менее красивых и пытающихся жить идеально мужчин. Получалось у них паршиво, и эта видимая идеальность сводилась к жестким требованиям к странным, выбранным случайно догмам и ненавистью к всему противоречащему их маленькому совершенному миру. Эвелин была уверена, что где-то неподалеку живет запуганная церковная фанатка миссис Резерфорд и кучка таких ненавидящих всех и все идеальных детей. Но она ошибалась. И поняла это, когда в одном из путешествий по Внутренним землям Кассандра сказал ей: "Спроси у храмовника, который всю жизнь верил системе и дважды попадал в устроенную ей кровавую бойню, почему он здесь, а не среди бунтующих и перерезающих глотки друг другу орд". Они зачистили лагерь храмовников только что, и Эвелин счищала кровь одного из бунтующих с собственного доспеха.
- Ты не доверяешь мне, а я не доверяю тебе, - той же ночью по возвращении в Убежище Эвелин поймала Каллена, уставшего и голодного, явно отдавшего свой ужин кому-то из голодающих беженцев. - Может быть нам стоит поговорить об этом, раз уж мы будем сражаться вместе, пока эта штука на небе не исчезнет.
Каллен тогда только плечами пожал, но не отказался.
А вот неидеальный Каллен Эвелин понравился гораздо больше. Потому что он был живым. И даже когда она совершенно не могла понять, почему во время длительного перехода по Морозным горам он был бледен и вспыльчив, почему он ничего не ел, но его все равно тошнило. Они были рядом, и как бы он не скрывал свое состояние, невозможно было его просто игнорировать. В одну из таких ночей, плохих, полных кошмаров, Эвелин просто скользнула в его палатку и легла рядом, обнимая через одеяло и поглаживая по взмокшим волосам. Она не задавала вопросов просто потому, что понимала - ответов она не получит. И было это совсем не обидно, просто взвыть хотелось от бессилия.
Но все это было в прошлом. Сейчас же ее неидеальный Каллен водил языком по внутренней стороне ее бедра и явно издевался. Прикусывал иногда и только уворачивался, когда Эвелин пыталась схватить его за волосы. И потому она могла только лежать и наслаждаться его обнаженной задницей в свете рассветного зарева.
- За что ты меня мучаешь? - она пробормотала и откинулась на подушки. Было так хорошо просто лежать вместе, возиться и целоваться, но Эвелин ощутимо хотелось большего. И потому она с тихим негодующим стоном закинула ногу ему на плечо и потянула за светлые кудри, подталкивая.
- Разве благородная леди не должна обладать терпеливостью и покорностью в руках мужчины?
- Только в руках мужа.
- Можем пожениться хоть завтра. Очень хочу посмотреть на твою покорность и терпеливость. Ради интереса.
- Жозефина убьет нас обоих за такое несоблюдение церемониала.
- Леди посол бывает жестока.
- Ты правда хочешь говорить о Жозефине, а не...
Эвелин не смогла сдержать стон, когда в меж ее половых губ оказался юркий язык. Она прогнулась в спине и сжала пальцами одной руки простынь, а другой принялась перебирать светлые кудри. Это не было в новинку. Пусть в первый раз Эвелин и смутилась ощутимо, когда Каллен опустился так низко и принялся целовать лобок. В нее будто молния попала, Эвелин тряхнуло и стало очень жарко, а еще очень хотелось стонать, но она упрямо пыталась свести ноги потому, что леди явно ничем подобным не занимаются. И даже умудрилась сказать об этом вслух, отчего Каллен только рассмеялся и предложил уточнить этот вопрос у благородных дам на следующем орлесианском балу, а после только обвел кончиком языка клитор и Эвелен чуть было не кончила только от этого. Вот и сейчас он облизывал ее, ласкал и тер, а иногда толкался в нее языком, из-за чего Эвелин даже неожиданно для самой себя вскрикивала так громко, что была благодарна природной скромности и неприхотливости, из-за которой отказалась от охраны под дверью покоев. Она же не смогла бы потом им в глаза смотреть. Зато Каллену эта реакция явно нравилась, потому что довольно усмехаться он мог даже так, Эвелен чувствовал эта всем телом.
- Прекрати смеяться надо мной.
- Разве я смеюсь? - слишком уж пошлым жестом Каллен облизал два пальца, из-за чего внутри у Эвелин что-то сжалось, а еще захотелось перевернуть его в тот же самый момент, оседлать и покончить с долгой сладкой мукой, которую он почему-то называл удовольствием.
Эвелин металась по постели, когда в нее вошел сначала один, а потом и второй палец. Было совсем не больно, только легкий непривычный дискомфорт мучил ее, но гораздо-гораздо больше хотелось стонать, двигать бедрами, чтобы почувствовать его крупные мозолистые от частых упражнений с мечом пальцы как можно сильнее, как можно глубже. Эвелин была готова поклясться, что еще немного, и она начнет скулить, неспособная иначе выразить свое возбуждение, и потому она сильно закусила губу, но все равно вскрикивала. Каллен растягивал ее нежно, ласково, но не так медленно, чтобы можно было заснуть и растерять все возбуждение. Гладил пальцами внутри, сгибал и мягко двигал, и снова мучил, время от времени вылизывая ее и прикасаясь губами к клитору.
- Не торопись, нам некуда спешить, - он говорил мягко, но сильно и уверенно придал ее бедро к простыням. Эвелин чуть обиженно поджала губы. Ей хотелось большего, невыносимо хотелось почувствовать внутри нечто большее, чем просто пальцы, хотелось ощутить на себе вес мужчины, снова услышать, как он стонет. От этих мыслей она задрожала и притянула его поближе. Поцелуй вышел бешеным и страстным, слишком откровенным и развязным по сравнению с тем, как они целовали друг друга обычно. А еще никогда раньше Эвелин не стона в поцелуй из-за того, что ее Каллен трахал ее пальцами.
- Просто не знаю, что мне нужно делать. Не привыкла просто лежать и... просто лежать, - Эвелин раскраснелась и чувствовала себя совершенно идиоткой, пусть и счастливой идиоткой.
- Разве этому не учат в интернатах для благородных дам?
- Какие у тебя вообще представления о школах для юных леди?
- Вы деретесь подушками? Танцуете при луне на крыше?
- Про Круг магов говорят тоже самое, только в более развратном ключе.
Только сейчас Эвелин заметила, что Каллен рылся в прикроватной тумбе. И выудил на свет склянку с бальзамом, которую можно найти у целителей. И сколько она вообще здесь лежала?
- Только не говори мне, что это обезболивающее с эльфийским корнем, прошу.
- Создатель, нет - засмеялся Каллен и вылил немного бальзама на пальцы. - Просто чтобы я мог легче войти в тебя.
От вида того, как он размазывает бальзам по собственному члену, внутри Эвелин что-то предательски сжалось и ее снова окатило волной возбуждения.
Не сказать, чтобы лишаться девственности было больно. Вот получить мечом в живот - больно, и еще больнее, когда тебя решил пожевать дракон и бросить на землю с высоты немалого роста. Эвелин была воином, и то, что сейчас делал с ней любимый мужчина было разве что немного неприятно. И еще очень завораживающе. Эвелин всеми силами заставляла себя держать глаза открытыми, потому что ей не хотелось пропускать это зрелище. Она хотела видеть, как он блаженно прикрывает глаза, как дышит слишком часто и от виска по шее скользит капелька пота. Почему-то она задумалась о том, как давно у Каллена не было женщины: они были вместе полгода, а до того... а до того была война, и быть может он ни к кому не прикасался еще со времен Киркволла. От осознания этого Эвелина почувствовала себя слегка виноватой. Каллен едва вошел наполовину, было слишком узко, слишком тесно, и Эвелин совершенно не умела контролировать себя, чтобы не зажиматься, но было в этом что-то завораживающее, большее, чем простое физическое удовольствие. Может быть, именно этого ей и не хватало.
- Я люблю тебя... - ей показалось или Каллен и правда пробормотал это перед тем, как начать медленно-медленно двигаться? Мышцы поддавались, и, снова добавив смазки, любовник мог двигаться в ней легко, и Эвелин вскрикнула, когда член впервые въехал в нее целиком. Каллен целовал ее грудь, мягко прикусывал соски и вылизывал шею, целовал полуоткрытые губы и придерживал за бедро, а Эвелин только и могла цеплять за его плечи как котенок, и тихонько постанывать от новых, но таких сладких ощущений. Было в этом что-то неправильное.
- Скажи, что мне нужно делать... я... я не знаю, - она пробормотала чуть смущенно и вскрикнула, впиваясь короткими ногтями в его спину от особо сильного толчка.
- Просто двигайся навстречу. Я потом научу. Обожаю, как ты стонешь, - Каллен бормотал ей на ухо отрывисто, сильно вбивая ее в мягкую перину. И двинув бедрами, Эвелин вскрикнула от удовольствия, блаженно прикрывая глаза.
Умудренные опытом замужние приятельницы часто говорили ей, что в первый раз удовольствие получить невозможно. Слишком больно, слишком стыдно, слишком ново, и даже опытный любовник вряд ли может что-то с этим сделать, да и не захочет после бурной пьянки, которую все почему-то называют свадьбой. И потому Эвелин не пытала больших ожиданий, ей было и так очень-очень хорошо оттого, что он просто двигается внутри, целует ее и стонет так сладко, что от одного этого хочется сойти с ума. Но Каллен решил, видимо, сделать все правильно. Благородство, как она могла об этом забыть? Опустив руку, Каллен начал быстрыми и резкими движениями ласкать клитор в такт толчкам, и снова целовал ее шею. Ритм постоянно сбивался, и Эвелин казалось, что еще немного и он не выдержит... может быть... наверное... Она не могла собраться с мыслями, да и незачем это было, когда перед глазами были радужные круги, а все тело сотрясло спазмом наслаждения, который тоже был совсем иным, ярче, насыщенней, и Эвелин громко стонала, стискивая член внутри себя. Именно этого ей не хватало раньше.
А оттого, что Каллен с долгим тихим стоном кончил ей на живот, Эвелин могла бы дойти до пика еще раз. По крайней мере если бы она стояла, коленки у нее бы точно подогнулись.

- Не стоило мне бояться и томить тебя так долго.
Эвелин лениво перебирала светлые пряди лежавшего на ее груди любовника и разглядывала озарившееся рассветным сиянием небо. Сегодня, наверное, будет тепло и солнечно. Можно будет долго сидеть в саду в окружении цветущих трав и растений, делать вид, что разбираешь почту, а на самом деле просто отдыхать. Если бы можно было еще вытащить Каллена из его башни, но даже по пути его перехватит какой-нибудь лейтенант с особо важным заданием. Эвелин вздохнула и погладила его по спине.
- А может быть и стоило. После такого ожидания это было очень ярко, - Каллен поднял голову и с улыбкой посмотрел на Эвелин.
- Тебе нужно поспать. Рассвет уже, а твои солдаты вломятся сюда через несколько часов. Научи их стучать.
- Они не вламываются в твою комнату. Только в мой кабинет.
- И потому я сплю здесь. И ты тоже.
Каллен только хмыкнул и натянул на них сбившееся одеяло. Кажется, он решил, что лучшей подушкой для него будет инквизиторская грудь.
Что ж, Эвелин не была против.она совсем не хотела, чтобы Каллен ушел. Или тем более оделся.

@темы: dragon age, Death Note Pages