Зарисовка.
О влюбленных и жаре. Загадочное.
Камиджо/Хизаки, Versailles. PG
одна страничкаХизаки считал, что спать вместе в такую жару - это сумасшествие на грани суицида, но спорить с Камиджо, а так же его принципиальной романтикой было бессмысленно, а еще очень лениво.
Ночь.
Отель.
В огромных незанавешенных окнах виднелось насыщенного темно-синего цвета с черными проплешинами небо, иногда слабо освещаемого появляющимся из-за туч полумесяцем. В другое время, Хизаки бы насладился видом неба, а так же сногсшибательным видом ночного города, ради которого они и выбрали именно этот отель и этот номер. Заниматься любовью и пить шампанское, поглядывая на множество огоньков, что будто контуром выводят очертания улиц, домов, лавочек и мостов.
Европа.
Сломанные кондиционеры.
Честно говоря, Хизаки и подумать не мог, что в отеле одной из европейских столиц могут отказать кондиционеры. "Техники уже работают. Все будет готово через пару часов. Не переживайте и угощайтесь холодными напитками" - ответила светловолосая девушка с дежурной улыбкой, видимо, не в первый раз, на что Хизаки лишь вытащил холодную бутылку шампанского из бара. Икать новый отель в третьем часу ночи было просто лениво, жарко, ужасно, невыносимо! Даже будучи человеком, пишущим стихи, Хизаки не блистал способностью подбирать слова, соответствующие собственным эмоциям.
Похоже, он ненавидел этот город.
Камиджо не спал. Он приподнялся на локте и сонно хлопал ресницами, щурясь и вглядываясь в темноту. Скомканная простыня давно валялась на паркете; и неприкрытое тело Камиджо выгладило весьма хрупким на этой огромной кровати, освещенное лишь тусклым светом полумесяца. Хизаки было залюбовался, но быстро сделал несколько шагов и присел на край кровати, демонстрируя уже открытую бутылку.
- Шампанское. Кондиционеры чинят, - спокойно сказал тот, разглядывающий лицо своего любовника в темноте.
Это должны быть самый романтический уикенд в их жизни.
Пожалуй, валяться на диване, обниматься, смотреть комедию на полунепонятном английском и пить из горла холодное шампанское - это что-то выходящее за рамки общепринятой романтики, нежности и стандартной системы двух любовников, решивших насладиться друг другом в отрыве от окружающей их действительности. В подобном времяпрепровождении было что-то семейное, дружеское, и совсем чуть-чуть сексуальное. Но от того невыносимо приятное. Они были обнажены, а тела сплетены в объятиях, но подобное вряд ли могло смутить двух любовников. Время от времени они тихо смеялись и отбирали друг у друга бутылку, ведь бокалы казались какими-то лишними.
- А вот теперь он понимает, что любит ее и только ее и, естественно решает разрушить свадьбу, - в вольном переводе пересказывает Камиджо содержание нескольких минут активного действа на экране, полулежа на груди своего партнера. - Если ты решишь жениться, то я отравлю ее.
- Женское решение, - хохотнул Хизаки в ответ, зная, что его возлюбленный, в общем-то, не шутит. Зная, что сам поступил бы не иначе. - Я позову тебя шафером.
Ничего более нежного в жизни Хизаки не случалось.
Заснуть не удавалась. Вдали мерцал телевизор, вещающий об очередной не случившийся любви белозубой красотки и шкафоподобного высокого брюнета, а Хизаки сжимался в комочек в объятьях своего худого блондина, проклиная свои длинные волосы, кончившееся шампанское, отключившиеся кондиционеры.
Это был ад, сферический в вакууме.
Но за такой ад Хизаки готов отдать душу на входе.