08.04.2011 в 01:43
Пишет Yuji Kamijo:Химе, не грусти.
- Ну, что ты хочешь, скажи мне? Хочешь, поедем на прогулку?
- Не хочу, Юджи. Я не в настроении.
- Нельзя же совсем ничего не хотеть!
Камиджо искренне не понимает, что происходит, но понять пытается, может быть, даже рискуя нарваться на грубость. Впрочем, «грубость» от Хизаки это что-то совсем особенное, на это даже обижаться не приходится. Просто появляется чувство, что стоишь рядом с любимым человеком, смотришь, как он бьется о стену, а сделать что-то или уж, на худой конец, поймать за плечи и удержать – не можешь.
Он и в самом деле подсаживается ближе к гитаристу на валик дивана, привычно закинув ногу на ногу, и обнимает того за плечи. На коленях Химе мурлычет кошка, такая обманчиво спокойная и сонная, но даже она чувствует, что с хозяином что-то не так. Замолкает иногда, трется о руки, встает и вытягивает лапки, удобнее ложась снова. Такой славный серый комок, думает Юджи, и протягивает руку, осторожно гладя Соню между ушек. Стадия привыкания друг к другу у них еще не завершилась.
- Хи-чан, хочешь, я напишу для тебя что-нибудь? Скажи, что ты хочешь, что угодно, только не сиди, не молчи так.
- Я могу посидеть и один в спальне. – Отзывается гитарист и делает попытку встать. Но ни Соня, ни Юджи так просто отпускать его не собираются.
- А хочешь… Ну, хочешь Луну, Химе?
Прижавшись губами к виску Хи, Камиджо чуть улыбается. «Достать Луну с неба» - давний весомый аргумент в пользу серьезности чувств, только вот что делать, если объект любви и в самом деле пожелает этот никому в принципе не нужный серый камень с неба? Хизаки как раз из тех, кто на такое способен.
- Валяй. – Чуть кивает он растрепанными волосами и с искоркой интереса ждет, как теперь прекрасный вокалист собирается выкручиваться.
Но напрасно ждет. Потому что Юджи встает с подлокотника, берет с колен гитариста Соню, которая если и удивляется, то никак этого не показывает, покорно сидя на незнакомых руках и подозрительно обнюхивая пока что еще не совсем знакомого человека, и протягивает руку:
- Пойдем.
Хизаки так и знал, что пойдут они на балкон. Но вот то, что полная Луна окажется словно бы прямо по центру неба и так «близко», что руку протяни, он видит впервые в жизни. Или впервые с детства, что, впрочем, одно и то же, потому что детство – это совсем особая, маленькая жизнь.
Камиджо обнимает его одной рукой, прижавшись как-то боком, положив на его плечо голову.
- Ну вот, она твоя.
- И как же ты мне ее достанешь?
Прикосновение теплых губ к щеке, знакомый запах волос, а на фоне – шум города и громкое довольное кошачье урчание. Хизаки давно не видел, чтобы его кошка, характером ничуть не лучше хозяина, так спокойно сидела у кого-то на руках, кроме него. Какая-то непостижимая мистика.
- А зачем тебе ее доставать? Она всегда тут, в любой момент, стоит тебе поднять голову. И я тоже, слышишь, тоже всего тут, с тобой.
Гитарист усмехается, покосившись на любимого вокалиста с любимым домашним зверем на руках.
- Ты все-таки блаженный…
- Возможно. Но я люблю тебя.
URL записи- Ну, что ты хочешь, скажи мне? Хочешь, поедем на прогулку?
- Не хочу, Юджи. Я не в настроении.
- Нельзя же совсем ничего не хотеть!
Камиджо искренне не понимает, что происходит, но понять пытается, может быть, даже рискуя нарваться на грубость. Впрочем, «грубость» от Хизаки это что-то совсем особенное, на это даже обижаться не приходится. Просто появляется чувство, что стоишь рядом с любимым человеком, смотришь, как он бьется о стену, а сделать что-то или уж, на худой конец, поймать за плечи и удержать – не можешь.
Он и в самом деле подсаживается ближе к гитаристу на валик дивана, привычно закинув ногу на ногу, и обнимает того за плечи. На коленях Химе мурлычет кошка, такая обманчиво спокойная и сонная, но даже она чувствует, что с хозяином что-то не так. Замолкает иногда, трется о руки, встает и вытягивает лапки, удобнее ложась снова. Такой славный серый комок, думает Юджи, и протягивает руку, осторожно гладя Соню между ушек. Стадия привыкания друг к другу у них еще не завершилась.
- Хи-чан, хочешь, я напишу для тебя что-нибудь? Скажи, что ты хочешь, что угодно, только не сиди, не молчи так.
- Я могу посидеть и один в спальне. – Отзывается гитарист и делает попытку встать. Но ни Соня, ни Юджи так просто отпускать его не собираются.
- А хочешь… Ну, хочешь Луну, Химе?
Прижавшись губами к виску Хи, Камиджо чуть улыбается. «Достать Луну с неба» - давний весомый аргумент в пользу серьезности чувств, только вот что делать, если объект любви и в самом деле пожелает этот никому в принципе не нужный серый камень с неба? Хизаки как раз из тех, кто на такое способен.
- Валяй. – Чуть кивает он растрепанными волосами и с искоркой интереса ждет, как теперь прекрасный вокалист собирается выкручиваться.
Но напрасно ждет. Потому что Юджи встает с подлокотника, берет с колен гитариста Соню, которая если и удивляется, то никак этого не показывает, покорно сидя на незнакомых руках и подозрительно обнюхивая пока что еще не совсем знакомого человека, и протягивает руку:
- Пойдем.
Хизаки так и знал, что пойдут они на балкон. Но вот то, что полная Луна окажется словно бы прямо по центру неба и так «близко», что руку протяни, он видит впервые в жизни. Или впервые с детства, что, впрочем, одно и то же, потому что детство – это совсем особая, маленькая жизнь.
Камиджо обнимает его одной рукой, прижавшись как-то боком, положив на его плечо голову.
- Ну вот, она твоя.
- И как же ты мне ее достанешь?
Прикосновение теплых губ к щеке, знакомый запах волос, а на фоне – шум города и громкое довольное кошачье урчание. Хизаки давно не видел, чтобы его кошка, характером ничуть не лучше хозяина, так спокойно сидела у кого-то на руках, кроме него. Какая-то непостижимая мистика.
- А зачем тебе ее доставать? Она всегда тут, в любой момент, стоит тебе поднять голову. И я тоже, слышишь, тоже всего тут, с тобой.
Гитарист усмехается, покосившись на любимого вокалиста с любимым домашним зверем на руках.
- Ты все-таки блаженный…
- Возможно. Но я люблю тебя.